04.01.2011 в 23:46
Пишет Норлин Илонвэ:Снова Хеталия, снова Питер
Название: Вдоль и поперек
Рейтинг: G
Герои: Санкт-Петербург.
Примечания автора: Еще одно авторское наблюдение под хеталийским соусом.
Молодой подтянутый мужчина в черном пальто, неторопливо шел вдоль набережной Молодой подтянутый мужчина в черном пальто, неторопливо шел вдоль набережной, на ходу похлопывая ладонью по заиндевевшему гранитному парапету. Бледное солнце тускло мигало ему из-за морозной дымки, и мужчина так же мигал в ответ, щурясь от сигаретного дыма и режущего по глазам студеного ветра. Зимний холод, помноженный на сырой климат, привычно кусал щеки, пробирался за полы пальто и заставлял каменеть руки в перчатках. Мужчина остановился, наблюдая как в воздухе пропадает серое облачко выдыхаемого им тепла, спустил с подбородка покрывшийся бисеринками конденсата красный шарф и, сунув сигарету в рот, спрятал озябшие руки в карманы.
На другом берегу спрятавшейся в бугристый ледяной панцирь реки выстроились знакомые здания, сейчас несколько утратившие свою извечную четкость линий, тянулись вверх близнецы-колонны, упрямо золотился в дымке ловящий бедный солнечный свет шпиль соборной колокольни. Мужчина чуть улыбнулся и развернулся, откинувшись на парапет и уперевшись взглядом во внушительную фигуру всадника.
- Guten Morgen, mein Herz.
Несмотря на давность лет, он прекрасно помнил этого человека с его стремительной походкой, резким властным голосом и желанием перевернуть мир в отдельно взятой стране с ног на голову. Помнил, как он усадил затянутого в иностранное платье маленького Петера на высокий золоченый стул с подлокотниками и нахлобучил на кудрявый душный парик тяжеленную корону, тут же сползшую ему на глаза. Мальчик, тем не менее, проникся ответственностью нового положения и с тех пор очень серьезно старался, опасаясь разочаровать этого жесткого деятельного человека, даже тогда, когда его уже заменила бронзовая статуя.
Сначала, конечно, было нелегко. Европа глядела свысока, не принимая парнишку за ровню, а то и вовсе тянула к сомнительной болотистой местности загребущие лапы. Свои же города сторонились западных порядков, не хотели расставаться с привычным укладом и сочувственно глядели на ущемленную в исконных правах Москву. Потом пообвыклись. Одни получили звонкого пинка, другие понаблюдали за первыми и на всякий случай прониклись комплексным уважением и к Ивану, и к Петеру. Третьи на радостях смирились, а потом и сроднились по-тихоньку. Имя вот переиначили на свой, русский лад, избавив от немецкой жесткости…
Питер затушил окурок о парапет, аккуратно проделав в наледи круглую дырочку, и поежился, уткнувшись носом в вязаный шарф. Человек на коне уже двести с лишним лет указывал куда-то вперед, поверх питеровой головы, то ли по привычке грозя давно успокоившимся северным соседям, то ли зовя вперед, к светлому будущему, то ли приглашая смотаться на выходные в гости к Тино и гульнуть там с русским размахом. Может, правда, он еще предвосхищал слова другого человека, тыча ладонью в университетские постройки и намекая на «Учиться, учиться и еще раз учиться»… Питер фыркнул в шарф и перевел взгляд в сторону, где невидимый отсюда стоял тот, другой, тоже его пусть и бывший тезка, также в свое время встряхнувший как кутенка за шкирку и его, и Ивана, и, по-хорошему, добрую половину мира. У него не было ни коня, ни внушительного роста, ни грозного голоса, но едва ли ему это мешало. Так что стоял другой человек в стемительной позе и тоже указывал дланью вперед. Правда это «вперед» виделось ему в совершенной противоположной стороне. Такая вот национальная ирония.
От таких умственных выкладок Питер вздохнул и, вытянув из пачки новую сигарету, защелкал дешевенькой пластиковой зажигалкой, неохотно сработавшей на морозе.
- И все-то куда-то стремятся, и все-то тянут в разные стороны… - Резюмировал в итоге город и пошагал вперед. Подальше от противоречивых указателей сильных мира сего.
URL записиНазвание: Вдоль и поперек
Рейтинг: G
Герои: Санкт-Петербург.
Примечания автора: Еще одно авторское наблюдение под хеталийским соусом.
Молодой подтянутый мужчина в черном пальто, неторопливо шел вдоль набережной Молодой подтянутый мужчина в черном пальто, неторопливо шел вдоль набережной, на ходу похлопывая ладонью по заиндевевшему гранитному парапету. Бледное солнце тускло мигало ему из-за морозной дымки, и мужчина так же мигал в ответ, щурясь от сигаретного дыма и режущего по глазам студеного ветра. Зимний холод, помноженный на сырой климат, привычно кусал щеки, пробирался за полы пальто и заставлял каменеть руки в перчатках. Мужчина остановился, наблюдая как в воздухе пропадает серое облачко выдыхаемого им тепла, спустил с подбородка покрывшийся бисеринками конденсата красный шарф и, сунув сигарету в рот, спрятал озябшие руки в карманы.
На другом берегу спрятавшейся в бугристый ледяной панцирь реки выстроились знакомые здания, сейчас несколько утратившие свою извечную четкость линий, тянулись вверх близнецы-колонны, упрямо золотился в дымке ловящий бедный солнечный свет шпиль соборной колокольни. Мужчина чуть улыбнулся и развернулся, откинувшись на парапет и уперевшись взглядом во внушительную фигуру всадника.
- Guten Morgen, mein Herz.
Несмотря на давность лет, он прекрасно помнил этого человека с его стремительной походкой, резким властным голосом и желанием перевернуть мир в отдельно взятой стране с ног на голову. Помнил, как он усадил затянутого в иностранное платье маленького Петера на высокий золоченый стул с подлокотниками и нахлобучил на кудрявый душный парик тяжеленную корону, тут же сползшую ему на глаза. Мальчик, тем не менее, проникся ответственностью нового положения и с тех пор очень серьезно старался, опасаясь разочаровать этого жесткого деятельного человека, даже тогда, когда его уже заменила бронзовая статуя.
Сначала, конечно, было нелегко. Европа глядела свысока, не принимая парнишку за ровню, а то и вовсе тянула к сомнительной болотистой местности загребущие лапы. Свои же города сторонились западных порядков, не хотели расставаться с привычным укладом и сочувственно глядели на ущемленную в исконных правах Москву. Потом пообвыклись. Одни получили звонкого пинка, другие понаблюдали за первыми и на всякий случай прониклись комплексным уважением и к Ивану, и к Петеру. Третьи на радостях смирились, а потом и сроднились по-тихоньку. Имя вот переиначили на свой, русский лад, избавив от немецкой жесткости…
Питер затушил окурок о парапет, аккуратно проделав в наледи круглую дырочку, и поежился, уткнувшись носом в вязаный шарф. Человек на коне уже двести с лишним лет указывал куда-то вперед, поверх питеровой головы, то ли по привычке грозя давно успокоившимся северным соседям, то ли зовя вперед, к светлому будущему, то ли приглашая смотаться на выходные в гости к Тино и гульнуть там с русским размахом. Может, правда, он еще предвосхищал слова другого человека, тыча ладонью в университетские постройки и намекая на «Учиться, учиться и еще раз учиться»… Питер фыркнул в шарф и перевел взгляд в сторону, где невидимый отсюда стоял тот, другой, тоже его пусть и бывший тезка, также в свое время встряхнувший как кутенка за шкирку и его, и Ивана, и, по-хорошему, добрую половину мира. У него не было ни коня, ни внушительного роста, ни грозного голоса, но едва ли ему это мешало. Так что стоял другой человек в стемительной позе и тоже указывал дланью вперед. Правда это «вперед» виделось ему в совершенной противоположной стороне. Такая вот национальная ирония.
От таких умственных выкладок Питер вздохнул и, вытянув из пачки новую сигарету, защелкал дешевенькой пластиковой зажигалкой, неохотно сработавшей на морозе.
- И все-то куда-то стремятся, и все-то тянут в разные стороны… - Резюмировал в итоге город и пошагал вперед. Подальше от противоречивых указателей сильных мира сего.